А. А. Жданов
Скачать 33.92 Kb.
|
НА ЮГО-ЗАПАДНОМ ПАМИРЕ Памир напоминает с высоты взволнованное море... Во всех направлениях высятся огромные хребты с белой пеной вечно снежных пиков. В глубоких темных ущельях залегают мощные ледники и шумят бурные реки. Неопытному глазу нелегко разобраться в бесконечных складках хребтов, раскинувшихся на сотни километров по всей огромной территории. Нелегко было проникнуть к основным узлам оледенения, путь к которым преграждали хребты и лабиринты горных ущелий. Несмотря на огромный интерес к этому величайшему горному узлу мира, русским ученым и зарубежным «исследователям» до Октябрьской революции удалось проникнуть не далее окраин центрального Памира. Первым исследователем, достигшим северной границы Памира, был зоолог А.П. Федченко, в 1871 г. открывший Заалайский хребет. Зоолог Н.А. Северцов в 1877-1878 гг. продолжил исследования Федченко. Кроме Алайской долины ему удалось проникнуть и на территорию собственно Памира, изучить восточные и центральные области до озер Ранг-куль и Яшиль-куль. Виднейший русский геолог И.В. Мушкетов обследовал высокогорные районы Алайского, Туркестанского и Зеравшанского хребтов. Лишь с 1928 г. советские ученые, используя спортивную технику наших восходителей, сумели приступить к планомерному изучению основных районов оледенения советского Памира. В 1928 г. группы ученых и альпинистов впервые прошли весь ледник Федченко, установили длину — 77 км и нанесли его на карту. С 1928 по 1937 гг. группы исследователей, главным образом работавших в системе отрядов Таджикско-Памирской экспедиции, исследовали наиболее высоко приподнятый и труднодоступный горный узел северо-западного Памира. Альпинисты прошли десятки неизвестных ранее ледников, поднялись на основные перевалы и многие вершины. На стыке хребтов Академии наук и Петра Первого ими была открыта и впоследствии взята высочайшая вершина Советского Союза, пик Сталина высотой в 7495 м. Советские альпинисты не только сумели пройти сложные по рельефу, протянувшиеся на многие десятки километров ледники и многочисленные перевалы, но и поднялись на основные вершины «Крыши мира». Результатом штурма, проведенного автором этих строк 3 сентября 1933 г., было восхождение на пик Сталина, повторенное группой в составе семи альпинистов Москвы и Ленинграда в 1937 году. В. Абалаковым с армейским альпинистами И. Лукиным и К. Чернухой была в 1934 г. взята вторая по высоте вершина Памира, пик Ленина (7127 м). Восходители поднялись также на ряд вершин, превышающих 6000 м над уровнем моря: западную вершину Курумды (6400 м), взятую группой Таджикско-Памирской экспедиции в 1932 г. (Е. Тимашев и др.), пик Дзержинского (6713 м, группа Е. Белецкого в 1937 г.); пик Трапеция (6100 м, группа командиров Красной Армии под руководством В. Абалакова в 1934 г.); северную вершину пика Корженевской (6922 м, Д. Гущин и др. в 1937 г.). С первых же лет характерной чертой советского альпинизма было стремление внести свой вклад в познание родной земли, использовать спортивные возможности в помощь науке. Этому содействовали и восхождения на вершины Памира. В результате многолетней работы «белые пятна», столь характерные для всех прежних карт Памира, заполнились контурами сложно переплетенных хребтов и ледников вновь исследованных районов советского Памира. Меньше других вплоть до наших дней был обследован юго-западный Памир, наиболее отдаленный от городских центров и не имеющий достаточно удобных пустей сообщения. Карты этой части Памира не дают точной его характеристики, ограничиваясь крайне общими схемами хребтов, ледников, вершин, где сравнительно точно обозначен был лишь рельеф основных долин. Первые сведения о высокогорной зоне юго-западного Памира относятся к 1937 г., будучи результатом большой и сложной работы, проведенной талантливым геологом С.И. Клунниковым (погиб в боях Великой Отечественной войны) в этих пустынных и суровых горах. Клунников, проникнув из ущелья р. Гунт в центральный узел Рушанского хребта, первым обнаружил здесь и описал поднимающуюся над мощным ледником вершину, по измерениям исследователя достигавшую высоты 7130 м1. Однако отсутствие необходимой высокогорной спортивной подготовки и соответствующего оснащения, что столь характерно для значительного круга наших геологов, не позволило ему произвести более детальное обследование хребта. В другом, еще более отдаленном от населенных пунктов, районе верховьев p. Шах-дары Клунников в одноименном с рекой хребте описал достигающие значительных высот вершины — пик Карла Маркса и Энгельса, первый из которых, по мнению исследователя, достигал высоты 7000 м. Однако характер и схема оледенения, равно и подступы к вершинам оставались неизученными. Впоследствии значительную работу по уточнению карт некоторых районов юго-западного Памира провел геолог Бархатов. Победоносное завершение Великой Отечественной войны позволило советским восходителям, подавляющее большинство которых находилось в горных частях действующей армии, снова вернуться к своим спортивным походам и восхождениям. Особенно интересовали нас дальние, неизведанные районы, в том числе и «семитысячники» Памира. В первом же после войны 1946 г. Всесоюзным комитетом по делам физической культуры и спорта при Совете Министров СССР была организована экспедиция альпинистов на вершины юго-западного Памира. В состав ее вошли двенадцать опытных восходителей Москвы и Ленинграда. Начальником экспедиции был утвержден заслуженный мастер спорта Е.А. Белецкий, начальником штурма заслуженный мастер спорта Е. Абалаков. Учитывая недостаточную изученность подходов к вершинам, большую их высоту и сложность самого восхождения, мы ограничивали задачи экспедиции разведкой подходов и подступов к вершинам, отысканием путей для восхождения и лишь при благоприятных условиях — штурмом одной из вершин. Не следует забывать и того, что все годы войны мы, конечно, и не думали о поддержании своей спортивной формы, особенно необходимой в условиях высотных восхождений; мы выполняли свой патриотический долг на фронте или в тылу. В 1946 г. благоприятствовавшая нам погода, сильный состав участников и слаженная работа всего коллектива позволили значительно перевыполнить намеченный план. Характерно, что суровая воинская школа Советской Армии настолько закалила наших мастеров, что даже те из них, кто вернулся после войны с увечьями, неизменно были образцом стойкости и твердости при выполнении самых сложных и опасных заданий экспедиции. Отдаленность района, трудности восхождений и жизни на больших высотах в условиях низкой температуры обязывали особенно тщательно подготовить всю материальную часть экспедиции. В нашей Советской стране, где спорт является общегосударственным делом, каждый из нас еще раз видел то большое внимание, которое уделяется нам. Все расходы по организации и оснащению экспедиции были приняты на себя Всесоюзным комитетом, участники обеспечены специально изготовленным снаряжением и особо калорийным питанием на весь срок экспедиции. Длинный путь пришлось проделать из Москвы экспедиции, прежде чем мы достигли «сердца» Памира. Семь суток везет нас поезд до киргизского городка Ош, раскинувшегося среди садов Ферганской долины. Дальше проделываем 640 км на автомашине по пустынным плоскогорьям Памира, где дороги проложены нередко на высоте 4000 м, а заоблачные перевалы достигают высоты прославленной Ушбы, одной из труднейших вершин Центрального Кавказа. Наконец, мы в селении Байкала на берегу р. Гунт, где организуется основная база экспедиции на высоте 3000 м. Долина Гунта представляет собой своеобразный рубеж Памира, на восток тянутся пустынные плоскогорья с хребтами относительно небольшой высоты и широкими долинами, на западе мы видим многочисленные узкие ущелья с бурными потоками рек, обрамленные резко расчлененными хребтами, достигающими большой абсолютной и относительной высоты. Резко отличается от восточно-памирской и растительность. Пустыни сменяются зарослями ивы, облепихи, шиповника. Вокруг таджикских кишлаков тянутся возделанные поля. Особенно поражают здесь зеленые горизонтальные полоски арыков, перечерчивающие на головокружительной высоте крутые склоны, нередко по отвесным, на первый взгляд, скалам. Ниже вдоль Гунта тянутся сады, а высоко над ними громоздятся отвесные стены, увенчанные вечными снегами. Климат отличается здесь своей сухостью, осадки выпадают лишь зимой, а летом они крайне редки, и солнце беспрепятственно жжет палящими лучами с безоблачного неба. Наши грузы, тщательно отобранные для похода к первому пику Рушанского хребта, были погружены во вьюки, и вся экспедиция с караваном вышла из Ванкалы. Общеизвестно, каким трудным, зачастую даже опасным препятствием являются горные потоки Памира; но первое препятствие, переправу через бурную р. Патхор, экспедиция преодолела вполне успешно. Для переправы мы выбрали нижнее течение потока вблизи слияния Патхора с Гунтом. Утренние часы, когда еще не началось таяние снегов и уровень воды сравнительно невысок, также облегчили переправу. Долина р. Патхор, по которой двигался караван к первой вершине, повышаясь в северном направлении, имела резко отличный от долины Гунта характер. Стоило свернуть с шоссейной дороги и сразу становилось понятно, почему столь слабо изучены эти горные районы, находящиеся, казалось бы, вблизи от удобных путей сообщения. После пяти километров пути от Гунта вьющаяся по склону ущелья Патхора тропа исчезла. Крутые склоны долины были до самой реки покрыты сплошным покровом крупной и средней осыпи. Почти отвесно поднимались на высоту до двух километров над долиной каменные стены. Река Патхор здесь так бушует, что о переправе нечего и думать. Невольно вспомнилось описание Клунниковым его попытки переправы через приток Патхора, едва не закончившейся трагически и прекратившей его путь по левому берегу реки. В глубине ущелья возвышалась остроконечная вершина. Она с первого же взгляда поразила нас необычным строением: вся устремленная кверху, с крутыми острыми гребнями, увенчанными зубчатыми скалами, и завершающаяся остроконечным пиком, высшей точкой вершины. Это и был неведомый «семитысячник», впервые описанный Клунниковым. Обрывистые черные скалы, где лишь местами удерживается снег, круто вздымались до самой вершины. Местные таджики называют её пик Патхор, что значит «Колючка», и, как мы убедились на восхождении, характер подъема соответствовал названию вершины. Но и при первом наблюдении мы трезво представляли себе, что восхождение на Патхор будет связано с огромными техническими и физическими трудностями, усугубленными работой на больших высотах. Дальнейшее передвижение каравана было невозможным, и от первого лагеря, удаленного всего на пять километров от села Патхор у впадения р. Патхор в Гунт, мы уже перетаскивали на себе грузы экспедиции, постепенно передвигаясь вверх, организуя промежуточные лагери. Характерно, что последние заросли ивы мы встретили на высоте 3700 м, — на Кавказском хребте на такой высоте уже лежат вечные снега и ледники. Здесь был разбит наш базовый лагерь, исходный пункт для дальнейшей разведочной работы. Выше громоздились бугры старой морены, сплошным валом перегородившей долину. С шумом прорывалась в узкое ущелье р. Патхор. Удивляло нас то, что выше, на протяжении 7 км до языка ледника Марковского, не было видно следов старых морен, и лишь камни длинных осыпей громоздились вдоль реки. Среди расщелин скал правого берега на высоте 300-400 м над долиной можно было заметить следы нагромождений старых морен. Здесь на высоте 4200 м исчезла и трава. Мы вступали в мир камня, снега и льда. Вблизи языка ледника Марковского изменяла свой характер и расширявшаяся долина. С востока и с запада сползали мощные ледники, не образуя общего языка. Как мы заметили, и р. Патхор не вытекает, как обычно, из нижней оконечности языка ледника; она его рассекает на большом протяжении, разделяя этим восточную и западную ветви ледника, покрытые обломочным материалом морены.  Схема района пика Патхор и ледника Марковского (здесь и далее ▲▲ обозначены основные вершины, X — перевалы). В течение нескольких дней часть нашей экспедиции занималась тщательным изучением ледника. Многочисленные разведочные маршруты и наблюдения при восхождении на пик Патхор позволили нам составить достаточно точную схему ледника Марковского. Необычайное его строение, о котором говорилось выше, а также значительная мощность ледника объяснялись, вероятно, тем, что он залегает между двумя высокими хребтами — собственно Рушанским и южным его отрогом, вытянувшимся в широтном направлении и дающим обильное питание. Ледник находится на значительной высоте (нижняя оконечность его поднята на 4400 м). Общая форма ледника напоминала очертания спрута, голова которого обозначала язык ледника, а щупальцами служили многочисленные ветви, уходившие на запад и восток. Ледник Марковского имеет 13 составляющих, простирающихся на площади до 90 кв. км и имеющих наибольшее протяжение до 25 км в широтном направлении. Западные и северные составляющие ледника более коротки и круты; в среднем течении они характеризуются резкими перегибами, представляющими по своей форме сильно расчлененные ледопады. Восточные составляющие, более длинные, имеют спокойное течение и больший фирновый покров, который начинается в среднем от высоты 4900 м. Верхние цирки ледников достигают высоты от 4900 до 5300 м. Климатические особенности южных широт и собственно Памирского плоскогорья наложили свой отпечаток на характер оледенения и рельеф Рушанского хребта. Для этих районов характерна интенсивная солнечная радиация и малая облачность. Достаточно сказать, что за время почти трехмесячной работы экспедиции (с июля по сентябрь) лишь два-три раза выпадали незначительные дожди. Все это в сочетании с исключительно обрывистым характером склонов Рушанского хребта создало условия, при которых отложения снежно-ледовых масс на склонах хребтов сравнительно незначительны. Характерные для южных и восточных районов Памира снежно-ледовые образования, так называемые «кающиеся» (кальгаспоры), мы не наблюдали на отлогой бугристой поверхности фирновых цирков ледников и на северных склонах. Зато крутые южные склоны, начиная от высоты 5200 м, нередко были покрыты ледяной щетиной кальгаспоров1. Время дорого, и было особенно важно наметить наиболее целесообразный маршрут пути к вершине. Просчет в выборе варианта, при огромных масштабах склонов и ледников, грозил поставить нас в «цейтнот». После тщательной разведки и изучения южных, западных и восточных склонов пика Патхор с последовавшей жаркой дискуссией о возможных вариантах пути на вершину мы пришли к заключению о неприемлемости северного и восточного гребней. Защитников подъема по южному гребню прельщал более простой по сравнению с отвесными скалами подъем по огромному и крутому фирновому склону, но и они видели, что скалистая стена, отделяющая южный гребень от верхнего купола вершины, так высока и крута, что может оказаться непреодолимым препятствием при движении на такой высоте. Оставался трудный вариант подъема по острому, зазубренному огромными скалистыми выступами западному гребню. Но огромное его преимущество, более пологая верхняя часть, было очевидно для всех. Ведь на высоте шести-семи километров сложные акробатические упражнения при подъеме по отвесным скалам могли оказаться совершенно непосильными для людей, уже ослабевших от длительного кислородного голода, борьбы с ветром и холодом. Путь намечен, состав к штурму готов, и 10 августа 1946 г. двенадцать альпинистов выходят из ледового лагеря, сразу же начав набирать высоту по ледопаду ледника Патхор, крутым ледяным клином врезающимся в морены ледника Марковского. Синие тени ложатся на ледник. Солнце золотит вершины, но нас пробирает утренний холодок. Зубья кошек с трудом вонзаются в скованный морозом многолетний лед. Связанные по трое веревками, сгибаясь под тяжестью объемистых рюкзаков, мы медленно поднимаемся с одного ледяного бугра на другой, осторожно обходя зияющие провалы трещин. Ледопад остается внизу. Ослепительно сверкают снежные поля обширного верхнего цирка ледника. Мороз сменился солнечным теплом, весьма ощутительным, несмотря на высоту 5200 м. Но это только подножие вершины, которая возвышается над нами гигантской полуторакилометровой стеной, рассеченной узкими расщелинами, заполненными гладким льдом, ярко сверкающим на солнце. Здесь располагаемся лагерем, установив на снегу маленькие горные палатки. Солнце жжет так, что мы свободно ходим в трусах, но лишь вечерние тени достигнут лагеря, как надо натягивать на себя все теплые вещи, а ночью даже в спальных мешках чувствуется мороз. Я использую каждую минуту для того, чтобы разобраться в возвышающемся над нами лабиринте льда и камня, снега и фирна. Помногу раз всматриваюсь в крутой, бугристый ледяной склон и острые скалистые зубцы гигантского гребня, возвышающегося над ним. Завтра начнется штурм, и невольно представляя нас на этих кручах, я как бы «ощупываю» взором каждый выступ, каждый снежник. Где лучше пройти? Где быстрее? А где безопаснее? Множество вопросов, которые окончательно разрешатся лишь на восхождении, задаю я себе... Штурм начался 11 августа. Надежно связанные по три человека, рассчитывая каждый шаг, медленно поднимаемся мы по крутому ледяному желобу. Со звоном вгрызаются в лед остро наточенные зубья кошек. Помогли ледяные зазубрины кальгаспоров, обильно покрывающие крутой склон и представляющие естественные ледяные ступени. После 5 часов подъема по склону мы выходим на гребень. Холодный ветер освежает разгоряченные тела, наши залитые потом лица. Теперь перед нами открылись новые панорамы на север. За глубокой впадиной долины Бартанг возвышаются хребты и вершины бассейна ледника Федченко. Облачность, закрывавшая их все эти дни, не позволяла нам различить контуры вершин, среди которых возвышался столь знакомый мне огромный снежный массив пика Сталина. Но на южной стороне мы все время видели чистое небо, ясно различая гиганты Гиндукуша и Каракорума, отдаленные от нас на 200-250 км. Особенно рельефно выделялись над окружающими вершинами Шахдаринского хребта массивы ближних к нам пиков — Карла Маркса и Энгельса. Начинается наиболее ответственная часть пути. Чем выше, тем меньше кислорода. Внимание притуплено, и это само по себе увеличивает опасность. Задача нашей тройки, куда кроме меня входили ныне заслуженные мастера спорта А. Сидоренко и Е. Иванов, — прокладывать путь для всей группы. От нашего умения и опыта, чувства опасности и расчета возможного напряжения всех сил зависит не только успех штурма, но и жизнь наших товарищей. Вот почему так напряженно, до боли в глазах всматривались мы в огромные стены и острые зубцы, выискивая мелкие выступы и расщелины. Нужно все учесть, выбрав наиболее простой и безопасный путь. Предательски разрушившаяся скальная порода может в любой миг осыпать смертоносным каскадом камней поднимающиеся связки. Как от огня противника должны укрываться альпинисты под защитой нависших скал от своих же товарищей, поднимающихся над ними; нужно быть наготове, если неожиданно сорвется камень или обломок скалы.  Бивуак на высоте 5200 м (экспедиция 1946 г.) Фото А. Сидоренко За выступами скал на глубину не менее километра спадает обрывистый склон. Падение здесь смертельно. Нельзя допускать, чтобы под ногой обломилась скала, соскользнула нога, было потеряно равновесие из-за утомления. Вот почему так медленны движения, когда каждый выступ используется для того, чтобы зацепить за него веревку, удерживающую товарища. Дает себя знать высота, и все острее сказывается кислородный голод: ведь мы уже вступаем в зону, где пилот пользуется кислородным прибором, но мы не сидим в удобной кабине самолета, а упорно лезем вверх, нагруженные увесистыми рюкзаками. Здесь все труднее проделывать те акробатические упражнения, которые выпадают на долю идущего первым. Приходится напрягать все силы, чтобы вылезть на верх небольшого обрыва, а преодоление каких-нибудь пяти метров отвесных скал на высоте 6000 м с тяжелым рюкзаком за плечами кажется огромной работой. У самого перегиба скал мой фотоаппарат, неожиданно зацепившись за расщелину, не дает мне подняться наверх. Я боюсь отпустить руки, которые удерживают меня над обрывом. Сидоренко постепенно выдает мне снизу веревку, заброшенную за выступы, не понимая, почему же я не вылезаю из расщелины. Я на скале, мучает одышка, липкий пот заливает лицо. Но сколько можно так висеть? Руки и ноги от усталости начинают дрожать, тело сводит судорога. Напрягая все силы, я рванулся еще раз, «лейка» вырвалась из расщелины, и я, наконец, подтянулся и вылез наверх. Так в напряженном лазанье проходит восемь часов. Солнце уже склоняется к дальним выступам гор. Пошатываясь, цепляясь зубьями кошек за конические выступы, добираюсь до небольшой отлогой площадки в скалах. Под нами разверзаются головокружительные обрывы, глубоко внизу в наступающих сумерках белеют ледники. Надо, пока не застала темнота, устроиться на ночлег. Мы собираем камни, чтобы выложить горизонтальную площадку. Двигать камни здесь, где организм не получает столь нужного для его работы кислорода, неимоверно тяжело. После каждого усилия долго мучает одышка. Лишь после мучительных двух часов строительство площадки закончено. Растягиваем палатку, края которой свисают в бездну.  В ледниках Памира Фото А. Сидоренко Так проходят первые сутки, и наступает второй день поисков пути среди хаоса скалистых пиков и отвесных стен, день неустанной борьбы за каждый метр высоты. За каждым поворотом или изгибом скал приходится в зависимости от рельефа изменять на ходу направление подъема, и приливы уверенности неожиданно сменяются сомнениями в правильности избранного пути. Высота дает себя знать и в том, что у утомленных людей постепенно ослабевает внимание, притупляется бдительность. Иванов слишком близко подходит к стенке, на которую в это время влезает Сидоренко. Из-под его ноги градом посыпались камни. Иванов вовремя успел увернуться от одного, но другой наотмашь ударяет его в голову. Ослабевший альпинист теряет сознание, кровь залила глаза. Натянувшаяся веревка удержала от падения, а сдвинутые на лоб очки спасли голову. Острый камень только смял металлическую оправу, но удар был смягчен. Тройка может продолжать подъем, и к вечеру мы отмечаем: еще пятьсот метров высоты остались под нами. Эта ночь еще труднее, чем первая. Ведь мы на высоте, близкой к 6000 м. Даже на отдыхе организм вынужден продолжать борьбу с высотой. Давление здесь уже упало до половины нормального. Растапливая лед на спиртовой кухне, мы можем приготовить здесь лишь кисель и кисловатый чай. Шоколад и сгущенное молоко, сало и масло вызывают отвращение. Мучительно долго длится эта ночь: все время не хватает воздуха, мучает бессонница, до боли пересыхает горло. 14 августа — решающий последний штурм пика. Берем с собой только теплую одежду, снаряжение, дневной рацион; весь остальной груз, включая рюкзаки и спальные мешки, оставляем в лагере. Налегке мы будем двигаться здесь, в заоблачных высотах, гораздо быстрее, но время от времени появляется тревожная мысль: удастся ли за один день преодолеть нависшую над лагерем крутую стену, чтобы подняться на вершину и до наступления темноты спуститься в лагерь. Ведь если нас застигнет ночь в пути, это... впрочем, не будем думать об этом, все условия для завершения штурма налицо. Одна за другой связки влезают в узкую расщелину, как бы рассекающую огромную стену. Обходим по крутым скалам нависающий сверху, готовый рухнуть ледяной карниз, и, наконец, из мрака ущелья выбираемся на гребень, ведущий к куполу пика. Вот она, вершина! Она еще далеко, но путь наш ясен, и главные препятствия остались позади. Хочется бежать, но ноги скованы страшной усталостью. Быстро мчится только время, но медленно, невероятно медленно проходим каждый метр гребня. Высота и сознание того, что путь по гребню не так труден, подействовали на нас. Евгений Белецкий берется за огромную плиту, но едва он пытается подтянуться, как вся махина двигается и начинает скользить вниз. Секунда растерянности — и Белецкий и его спутники будут сбиты, увлечены в пропасть. Но Евгений успевает принять всю тяжесть камня на ногу, а затем плавно переносит ее на ледоруб. Подошедшие товарищи освобождают начальника экспедиции из каменного плена. Продолжаем подъем. Ледяной гребень, представлявшийся нам снизу узкой светлой полоской, оказался огромного размера. Маленькими точками темнеют наши альпинисты, растянувшиеся по сверкающему белому фирну. Несмотря на огромную высоту, и здесь идет таяние льда. Шумящие потоки воды низвергаются здесь почти от вершины пика,— вспоминаю, что при восхождении на пик Сталина я не замечал подобных явлений на таких высотах. Интересно отметить, что с высотой ночная температура здесь не всегда понижается, и на высоте 6000 м ночью было теплее, чем в цирке ледника на высоте 5200 м. Пожалуй, самым трудным участком показались нам последние метры подъема по бесконечным сыпучим скалам. Желание поскорее миновать уползающие из-под ног камни, достигнуть, наконец, столь близкой вершины, заставляет спешить. Но высота наказывает поспешных, после каждых десяти — пятнадцати шагов ослабевшие люди склоняются на камни, ложатся всем телом на ледоруб. Но вот и финиш: выше пути нет, вершина! «Ура!» — глухо и хрипло кричит наша тройка. Встрепенулись и остальные; собрав последние силы, люди лезут к заветному выступу. Теперь мы все в сборе, все двенадцать восходителей на вершине такой огромной высоты! Этим не могут похвалиться альпинисты ни одной из капиталистических стран. Рушанский хребет под нами. Нет ни одной вершины в его огромных складках, которая была бы выше нас. Теперь уже простым глазом видно, что мы стоим на высшей точке горного массива. Во все стороны раскинулись бескрайние просторы. Сверкание снега и мрак долин, мощные подъемы огромных ледяных массивов, головокружительные провалы узких ущелий — все это под сверкающим светом потрясает своими размерами. Сегодня, благодаря особенной прозрачности воздуха, не засоренного обычной здесь дымкой ветра-«афганца», мы ясно различали даже вершины, удаленные от нас на 300 км. С вершины, как на рельефном плане, ясно был виден ледник Марковского, и мы использовали это, чтобы детально разобраться во всех его извилинах. Показания нашего авиационного альтиметра резка расходятся с высотами, указанными Клунниковым на основании его инструментальных засечек. Наш альтиметр показывает высоту пика Патхор 6400 м. Учитывая его привычку искажать высоты, что мы уже установили на перевалах, внеся поправку на барометрическое давление, можно полагать, что высота пика превышает 6000 м, но едва ли достигает 7000 м. Дело следующих экспедиций, вооруженных точными измерительными приборами, определить высоту вершины. Мы же свое дело сделали, и свидетелем этого будут двенадцать наших подписей в записке о первом восхождении, которая остается на вершине в сложенном нами высоком каменном туре. *** Через пять дней мы снова внизу, и теперь жалкие кустарники и тощая травка долины Гунта кажутся нам роскошной растительностью после мертвого царства льда и камня. Мы отдыхаем, восстанавливаем обильным питанием силы, залечиваем раны. Сравнительно быстрое и успешное разрешение основной задачи восхождения на пик Патхор позволяет нам сделать теперь попытку проникнуть во второй интересующий нас район, восточную часть Шахдаринского хребта к пику Карла Маркса. Но с первых же шагов; нас ожидают трудности, отсутствие достаточных сведений об этом районе не позволяет нам с необходимой ясностью выбрать путь к верховьям Шах-дары. Есть два варианта пути: по старым тысячелетним караванным путям, издавна связывавшим Китай с Индией через г. Хорог, или же по реке Шах-даре до ее верховьев и затем перевалом Дузах через Шугнанский хребет. Первый вариант привлекает известным путем и хорошо разработанными тропами, но он потребует много времени. Второй путь известен мало, и некоторые работники областного центра вообще уверяют, что перевал этот вовсе непроходим. Однако местные жители пользовались им как более коротким путем. А кроме того с перевала Дузах мы сможем увидеть совершенно неизведанные пути подходов к пику Карла Маркса от верховьев Шах-дары. Снова начинается дорожная суета. Мы подготовили большой караван. Опять пронзительно ревут ишаки, похрапывают лошади, шумно сопят верблюды, когда караванщики туго притягивают тяжелые вьюки к седлам. Караван вновь уходит в горы. Путь к перевалу Дузах ведет вверх по р. Дузах-даре Северной от ее впадения в приток Гунта — Гузук-булак. Спускаться будем по реке Дузах-даре Южной. Северная долина более круто поднимается вверх, чем южная, которая в нижней своей части имеет крутые склоны, а кое-где обрушенная тропа представит немалые трудности для движения каравана. Верхняя часть долины, близкая к перевальной точке, как и вся южная долина, имеют типичный для восточного Памира характер: широкую корытообразную форму с отлогими, сглаженными обрамляющими ее хребтами, обильно засыпанными обломочным материалом. Путь для каравана в этой части хребта несложен. Уже на пути к перевалу нас ждала первая охотничья удача, наши охотники-таджики убили прекрасный экземпляр крупного горного козла-киика весом не менее 60 кг. Небезынтересно отметить, что у перевала, несмотря на большую высоту — 4700 м, мы обнаружили хороший травянистый покров, правда уже начинавший желтеть от осенних заморозков. С перевальной точки нам открылась величественная панорама вершин Шахдаринского хребта. В легкой, утренней дымке из темного основания, предгорий сразу поднимались к небу массивы огромных вершин, сияющих перламутровым блеском, казалось, парящих в воздухе. Особенно поражали две массивные пирамидальные вершины, подавлявшие своими размерами все остальные пики и гигантскими своими стенами обрывавшиеся в нашу сторону. Мы сразу же узнали в них уже знакомые нам по наблюдениям с Патхора очертания вершин пиков; Карла Маркса и Энгельса. С высоты перевала мы не только смогли наметить в сложном переплетении северных отрогов Шахдаринского хребта пути подходов к вершине, но и выбрали наиболее удобные трассы восхождения на пик. Сведения Клунникова и Бархатова об особенностях строения главного хребта и северных его отрогов подтвердились нашим» наблюдениями с перевала и в дальнейшем, во время самого восхождения. Сравнительно невысокие северные отроги хребта, с характерными для восточно-памирского рельефа сглаженными округлыми формами и отлогими долинами, со спокойно текущими речками упираются вдруг в отвесные стены главного хребта, образующие своего рода ступень над боковыми отрогами. Центральная часть хребта по своему строению резко отлична от Рушанского хребта. Для первого из них характерны крупные массивы вершин пирамидальной формы, наклоненные на север и образующие с этой стороны огромные стены, поднимающиеся до 2 км над ледниками. В противоположность этому южные склоны вершин и хребтов более отлоги и имеют обильный снежный покров. Южные отроги значительно мощнее и выше северных, а на значительном удалении от главного хребта, разрезанные глубокими долинами, они приобретают обрывистый характер и большую относительную высоту. Такие контрасты отлогих массивов с отвесными стенами вероятно можно объяснить горизонтальной слоистостью пород, слагающих Шахдаринский хребет, и процессами размывания. Для строения Рушанского хребта характерны наслоения слагающих их пород, близких к вертикали. В зависимости от строения хребта находится и оледенение его склонов. Сползающие на север ледники, как правило, имеют незначительную длину, в верхней часта они обрывисты и часто переходят в крутые, резко расчлененные ледопады, сбросы, висячие ледники: в нижней же части они отлоги, поверхность их ровная, сравнительно редко рассеченная трещинами. На северных склонах нами обнаружен был лишь один крупный ледник, достигающий 10 км и берущий начало от высочайших вершин района пиков Карла Маркса и Энгельса. Остальные же ледники не превышают здесь 3-б км. На южных склонах с большим оледенением не редкость ледники до 10-12 км.  Схема района пиков Карла Маркса и Энгельса Течение их на всем протяжении довольно спокойное и лишь боковые притоки, вливающиеся в нижнюю часть основных ледников, в соответствии с крутым падением склонов, тоже имеют крутое падение, образуя огромные ледопады. Долина р. Шах-дары в верхнем своем течении широка, окружающие ее предгорья невысоки и сильно сглажены. Трудно было представить себе, что за ними, на расстоянии каких-нибудь 15-20 км, громоздятся вершины, достигающие высоты более 6000 м. Пар, стелющийся над долиной, указывает на горячие сернистые источники. У одного из них, аккуратно выложенного камнями, мы разбили свой лагерь, использовав горячий естественный бассейн как баню. Но задерживаться в долине было невозможно: наступала осень, и если здесь речки покрывались по утрам тонким ледком, то на больших высотах можно было ожидать жестоких морозов. Нужно было спешить. По заранее намеченному пути наш караван уверенно двинулся вверх по Шах-даре, а затем по левому ее притоку Реджису подошел вплотную к массивам вершин Карла Маркса и Энгельса. Здесь, у слияния речек Хацак я Шабой, образующих затем Реджис, был организован базовый лагерь. Отсюда мы провели тщательную разведку верховьев Хацака и Шабоя, установив, что их долины легко проходимы с караваном вплоть до верховьев. Реки из-за осеннего похолодания уже изобиловали бродами, даже в часы наибольших разливов во второй половине дня. Разведка доказала, что Шабой вытекает из мощного ледника, берущего начало в закрытом цирке, обрамленном двухкилометровыми отвесными стенами вершин Карла Маркса и Энгельса, совершенно недоступными здесь для подъема. Хацак собирает воду из группы ледников, берущих начало у западных склонов пика Карла Маркса, тоже обрывистых, но уже более доступных. Отсюда, из штурмового лагеря, расположенного на высоте 4600 м, 3 сентября восемь альпинистов двинулись на покорение второго гиганта юго-западного Памира. Радист, старшина Левченко, радировал через Хорог в далекую Москву: «Разведка окончена. Выходим на штурм пика Карла Маркса». Немногие варианты возможных путей восхождения среди отвесных стен западного плеча пика Карла Маркса смогла наметить разведка. Но и эти пути были не только трудными, но и страшными из-за нависающих глыб ледяных сбросов, ежеминутно готовых обрушиться. Мы остановили свой выбор на весьма трудном, но менее опасном варианте. Размеренной походкой, привычно сжимая в руке ледоруб, по шатким нагромождениям камней начинаем подъем к леднику. Стальные шипы на ботинках прижимают траву, растущую на необычной высоте — 4700 м; впрочем, еще мы видим между камнями цветы типа ромашки и колокольчика, забравшиеся на высоту 5000 м. А еще выше мы снова вступаем в царство снега и льда. Заходящие лучи солнца причудливо освещают фантастические ледяные иглы кальгаспоров, сплошной бахромой покрывающих поверхность ледника. Лагерь мы разбили под стеной пика. Перед нами крутой ледопад узкого ледника, рассекающего северную стену западного плеча пика. Здесь мы с утра начнем подъем. Ночью мороз достигает 10°. Потрескивающий ледник и грохот обвалов напоминают нам, что борьба будет нелегкой и опасной. К утру внутренние стенки палаток покрылись инеем, и такие обычные для «большой земли» процедуры, как одевание и обувание, превращаются здесь в долгий и трудный процесс. Восхождение на пик Карла Маркса существенно отличается от штурма Патхора. Там его мы классифицировали как «трудное скальное», здесь нас ожидает трудное снежно-ледовое восхождение. Чем ближе подходим мы к ледопаду, тем более крупными и угрожающими оказываются глыбы нависающего льда. Напряженно всматриваемся, отыскивая наиболее доступную для штурма часть. Но даже единственная лазейка среди отвесных ледяных стен с левой стороны находится под угрозой обвалов. Как быть? Решаем пролезть как можно скорее, пока солнце не обогрело ещё ледяные глыбы и они скованы ночным морозом. Стальные кошки одеты на ботинки. Удары ледоруба звонко скалывают лед, мы начали подъем по ступеням. С ледовыми крючьями я спешу к Багрову. Поднявшись выше всех, он оказался в затруднительном положении на гладком льду, только крючья позволяют ему страховать себя и своих товарищей. Прикомандированный к нам таджик Давлет Мамад, сильный горец, еще мало опытен в хождении по крутым ледяным глыбам. Он слабеет, колени подгибаются. «Не становись на колени», — кричит Сидоренко. Я хочу поддержать товарища и натягиваю веревку. Но уже поздно, таджик, скользнув по ледяному обрыву, срывает меня. Все дальнейшее падение происходит молниеносно. Помню, как я старался затормозить ледорубом, но скорость все нарастала. Я падаю вниз головой. Тяжелый рюкзак тянет за собой, и я быстро вращаюсь с ним, падая по склону, пока не увяз в снегу на маленькой площадке. Подоспевшие товарищи освободили меня от сдавившего горло и грудь рюкзака. Мы оглядываем мою поврежденную руку. «Ничего, — путь буду продолжать». Что же касается Давлет Мамада, то его удачно задержал в самом начале падения Багров, быстро и надежно закрепивший веревку вокруг ледоруба. Сидоренко ограничился одним сальто после сильного рывка моей веревки. В общем все закончилось благополучно, но мы; решили продолжать восхождение без Давлета, отправив его вниз по легкому пути. Между нависшими огромными сосульками пробирались мы вверх, преодолевая один за другим ледяные обрывы. Только выбравшись на середину ледника, где над головой не висели глыбы льда, мы облегченно вздохнули. Но теперь пришлось перебираться над глубокими трещинами по ледяным мостикам, которые не внушали, большого доверия. Пошатываясь от усталости, после пяти часов изнурительного лазанья по ледяным обрывам, мы вышли на ровный сброс верхней части западного плеча вершины. Гладкая ледяная поверхность сменила пройденные нами, гряды высокой щетины кальгаспоров. Здесь на высоте 5900 м мы устраиваем бивуак. Из? палатки любуемся сверкающим блеском безбрежных снежных полей огромного ледника, спускающегося на юг. Над ним возвышаются группы вершин, замыкаемых вдали величавой ледяной стеной Гиндукуша — там уже лежат Афганистан и Индия. Мы уже втянулись в работу, акклиматизировались, и ночь принесла нам желанный отдых, восстановила силы. Утром не проглянуло, как обычно, солнце, густой туман закрыл горы, и вскоре разразилась снежная буря. С трудом пробиваясь сквозь снежную пелену, мы поднялись лишь на 300 м. Палатки обледенели. Толстый слой изморози покрыл их изнутри. Температура упала до 25°. Надежды на улучшение погоды не было. Все же мы решили б сентября штурмовать вершину. Снежные вихри с бешеной силой несутся по скалистому гребню. Хотя мы надели на себя все теплые вещи, они не спасают лица, рук, ног от пронизывающего все тело ветра. В туманной мгле то скрываются, то вновь показываются на фоне засыпанных снегом скал фигуры восходителей. Сейчас надо следить за каждым из них, не допуская обморожений ног и рук. Для этого прежде всего нужно непрерывно двигаться, но высота отняла последние силы, движения медленны, вялы, много раз останавливаемся, оттирая руки и нош. Боль в кончиках пальцев кажется даже приятной, напоминая о том, что кровь пульсирует, что все цело. Заснеженный гребень совсем скрылся в туманной мгле. Чтобы ориентироваться в этом хаосе, приходится время от времени снимать очки, хотя это угрожает потерей зрения. Последние скалы, которые снизу представлялись маленькой темной точкой, оказались труднопроходимым скалистым массивом, по высоте вряд ли уступающим небоскребу. Но и они, наконец, пройдены, Сидоренко и Багров первыми выходят на высшую точку. Невольно вспоминаем, как на вершине Патхора сверкало солнце, и мы в течение двух часов занимались наблюдениями. Здесь бушуют леденящие вихри, и сквозь туманную завесу мы с трудом различаем друг друга. Задерживаться на вершине бессмысленно, хотя хотелось бы увидеть окружающие нас неведомые ледники и столь близкие отсюда высочайшие вершины Гиндукуша и Каракорума. Альтиметр показал высоту вершины — 6910 м. Учитывая поправку, можно считать, что пик Карла Маркса близок к 7000 м и, несомненно, выше Патхора. (То, что пик Карла Маркса высшая точка Шахдаринского хребта, стало очевидно в 1947 г. после экспедиции в западные районы хребта и восхождений на пики Амбарку и Маяковского.) Через день, пробившись сквозь мороз и вьюгу, мы уже шагали на юг по огромному, неизвестному леднику, пытливо всматриваясь в каждое ущелье, гребень, вершину, стремясь восполнить то, что не смогли сделать на вершине. Ледник спускался отлого, но сплошной покров кальгаспоров затруднял движение. В нижней части ледник принимал два значительных притока, опускающихся, видимо, от пика Энгельса и восточных склонов пика Карла Маркса. Впервые среди всех посещенных нами районов юго-западного Памира мы увидели огромные ледяные башни сераков, сплошь покрывавших языки левых притоков. Такие башни я видел лишь на ледниках Сталина, Ворошилова, Орджоникидзе, Бивачном на северо-западном Памире. Другая особенность ледников южных склонов состояла в том, что языки их не были покрыты моренами и врезались ледяными клиньями в мощные нагромождения старых морен. Нижняя оконечность этих ледников находилась на необычайной высоте, достигающей 5000 м. Долина р. Нишгар, ведущая к Пянджу, сдавлена высокими боковыми хребтами, имеющими крутые склоны, часто переходящими в скалистые стены. Характер дна долины ступенчатый, то спускающийся отлого, то падающий почти отвесно на 300-400 м. При входе в долину Пянджа ущелье Нишгар превращается в узкий отвесный каньон, недоступный не только для караванов, но и для пешеходов. Пройденные нами дополнительные маршруты через перевал Вранг (5400 м, западнее пика Карла Маркса) и впервые пройденный перевал Пограничников (5700 м, восточнее пика Энгельса) подтвердили, что особенности рельефа долины Нишгар характерны для многих долин «южных склонов Шахдаринского хребта. *** В итоге двухмесячной работы экспедиции в трудных высокогорных условиях в наиболее приподнятых районах Рушанского и Шахдаринского хребтов альпинисты совершили рекордные восхождения V категории трудности на пики Патхор и Карла Маркса. Тщательное изучение окружающих хребтов и ледников с вершин и по ходу маршрутов, проведенная глазомерная съемка дали материал для составления схем районов этих пиков, охватывающих площадь в 1500 кв. км с общей площадью оледенения около 240 кв. км. Несмотря на значительные отличия в строении Рушанского и Шахдаринского хребтов, можно было заметить и общие черты, характерные для посещенных нами районов. Похожа общая схема поперечного разреза хребтов, сравнительно отлого поднимающихся на большую высоту с юга и резко обрывающихся к северу. В прямой зависимости от этого находятся и размеры оледенения, столь различного на северных и южных склонах. Так, северные склоны Рушанского хребта в районе пика Патхор имеют общую площадь оледенения 30 кв. км, а южнее до 90 кв. км. Северные склоны Шахдаринского хребта в районе пика Карла Маркса имеют площадь оледенения 50 кв. км, в то время как южные, без необследованных нами ледников юго-восточных склонов пика Карла Маркса — 70 кв. км. Для обоих районов характерна непропорционально малая по отношению к высотам общая площадь оледенения. Типично и обилие кальгаспоров, особенно распространенных в Шахдаринском хребте. Совершенно сходно для обоих пиков полное отсутствие лавин и сравнительно частые ледяные обвалы с висячих ледников и сбросов. Отсутствие лавин можно объяснить чрезвычайно малым количеством осадков в летний период и интенсивной радиацией. Советские альпинисты по пути исследования высокогорной зоны советского Памира и во время восхождений на его основные вершины начали альпинистское и географическое освоение труднодоступных и мало посещавшихся до сих пор районов оледенения юго-западного. Памира. Эти хребты, ледники и вершины представляют настолько большой интерес, что следует довести до конца их альпинистское освоение, освещая все еще неясные особенности рельефа горной страны. Е.М. Абалаков |
Похожие:
 | Теория регуляции кроветворения в норме и при патологии александр Михайлович дыгай, Вадим Вадимович жданов Ключевые слова: кроветворение, регуляция, экстремальные воздействия, миелосупрессии, гемопоэзиндуцирующее микроокружение | | Сборник задач по физике. Жданов. Учебник по физике Парахина А. В. Учебник английского языка для средних специальных учебных заведений |
| Новички развивают самую кипучую деятельность. Какое слово мы заменили словом новички? Эти вопросы задал А. А. Жданов (секретарь Ленинградского обкома) при разработке маршрута Дороги Жизни | | «Пензенский государственный университет» Медицинский институт Кафедра хирургии рпд 03-2002 И. М. Сеченова (зав кафедрой профессор О. А. Долина) и Саратовского государственного медицинского университета (зав кафедрой профессор... |